«Пена дней» и другие истории - Борис Виан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ничего у вас не выйдет, – сказал Атанагор. – Они еще в здравом уме.
– А вот и посмотрим.
– У меня они работают за так.
– Тем более.
– Но они любят археологию.
– Полюбят и железную дорогу.
– Признайтесь по совести, – сказал Атанагор, – вы заканчивали Школу политических наук?
– Ну, заканчивал, – согласился Дюдю.
Атанагор помолчал с минуту.
– Нет, тут дело не только в Школе. У вас, наверное, предрасположенность.
– Не знаю, что вы хотите сказать, но мне нет до этого никакого дела. Если желаете, пошли со мной. Они приедут через двадцать минут.
– Я готов, – сказал Атанагор.
– Вы не знаете, Дюпон сегодня вечером дома?
– О господи, да отстаньте от меня со своим Дюпоном! – сказал Атанагор, теряя терпение.
Проворчав что-то себе под нос, Амадис встал. Его письменный стол находился теперь в отдельной комнате, на втором этаже ресторана Баррицоне. Через окно можно было наблюдать дюны и жесткие зеленые травы, к стеблям которых прилепились маленькие ярко-желтые улитки и песчаные слизняки, переливающиеся всеми цветами радуги, – люмитки.
– Ну что ж, вперед, – сказал Дюдю и, не моргнув глазом, прошел в дверь первым.
– Следую за вами, – сказал археолог. – Но все же, когда на остановке вы ждали девятьсот семьдесят пятого, вы меньше были похожи на директора.
Дюдю так и вспыхнул, отчего сырой полумрак лестницы заиграл медными бликами.
– Откуда вы знаете? – спросил Дюдю.
– Я археолог, – сказал Атанагор. – Мне открыты все тайны прошлого.
– Вы археолог, не спорю. Но ведь не ясновидящий.
– Не пререкайтесь со мной, – сказал Ата. – Вы всего лишь дурно воспитанный мальчишка. Я с удовольствием помогу вам встретить кого надо. Но воспитаны вы все равно дурно, хотя все же воспитаны… Ничего с этим не поделаешь, несмотря на видимое противоречие.
Они спустились вниз, миновали коридор и вошли в ресторан, где Пиппо по-прежнему читал за стойкой свою газету. Время от времени он качал головой и бормотал что-то на своем диалекте.
– Привет, Пипетка, – сказал Амадис.
– Здравствуйте, – сказал Атанагор.
– Буон джорно, – ответил Пиппо.
Амадис и Атанагор вышли на площадку перед отелем. В пустыне было жарко и сухо, воздух подрагивал над желтыми дюнами. Мужчины направились к самому высокому холму, увенчанному пучками зеленой травы: с него открывался широкий вид.
– Откуда они приедут? – спросил Дюдю.
– Да откуда угодно, – ответил археолог. – Здесь так легко сбиться с пути…
Он внимательно смотрел по сторонам, поворачиваясь вокруг своей оси, и остановился, когда его ось симметрии совпала с линией полюсов.
– Они приедут оттуда, – сказал он, показывая на север.
– Откуда-откуда? – переспросил Дюдю.
– Да распахните же вы буркалы, – сказал Атанагор, прибегнув к археологическому жаргону.
– А-а, теперь вижу, – сказал Амадис. – Но там только одна машина. Должно быть, это профессор Жуйживьом.
В пустыне виднелась сверкающая зеленая точка, а за ней облако пыли.
– Точно к назначенному времени, – сказал Амадис.
– Это не имеет никакого значения, – заметил Атанагор.
– Да? А табельные часы?
– Их что, тоже доставят с оборудованием? – спросил Атанагор.
– Обязательно, – сказал Дюдю. – А пока их нет, я сам буду регистрировать время прибытия.
Атанагор воззрился на него с удивлением.
– И что вы за штучка такая? – спросил он. – Что у вас внутри?
– Дрянь всякая, как у всех, – сказал Дюдю и отвернулся. – Потроха, дерьмо. А вот и остальные!
– Пошли им навстречу? – предложил археолог.
– Невозможно. Они едут с разных сторон.
– Тогда давайте разделимся.
– Еще чего! Чтобы вы им наговорили всяких небылиц? К тому же у меня на этот счет имеются четкие указания. Я должен встретить их самолично.
– Ну и торчите здесь как вкопанный, а я пошел.
Оторопев, Дюдю остался стоять на дюне; ноги его в самом деле вросли в песок, потому что под верхним зыбким слоем лежал другой, куда более цепкий. Археолог спустился с холма и пошел навстречу каравану.
Машина профессора Жуйживьома неслась вперед, стремительно преодолевая спуски и подъемы. Практиканта рвало. Согнувшись в три погибели, он прятал лицо в мокрое полотенце и непристойно икал. Жуйживьома нельзя было смутить подобными мелочами, и он весело мычал себе под нос американскую песенку, которая называлась «Show Me the Way to Go Home»[6] и чрезвычайно подходила к обстоятельствам не только словами, но также и нотами. На вершине крутого холма профессор виртуозно перешел на «Takin’ a Chance for Love»[7] Вернона Дюка, а практикант принялся стонать, да так жалобно, что мог бы растрогать даже торговца противоградовыми пушками. На спуске Жуйживьом прибавил скорость, и студент смолк, потому что не мог стонать и блевать одновременно – непростительное упущение буржуазного воспитания. С последним рыком мотора и заключительным всхлипом практиканта Жуйживьом остановил машину перед Амадисом Дюдю, который провожал злобным взглядом археолога, идущего навстречу каравану.
– Здрасте, – сказал Жуйживьом.
– Здрасте, – ответил Дюдю.
– Брру-а-а! – сказал практикант.
– Вы приехали как раз вовремя, – поощрительно отметил Дюдю.
– Отнюдь, – возразил профессор. – Я приехал раньше времени. Кстати, почему вы не носите желтые рубашки?
– Потому что они жуткие.
– Да, нельзя не признать, что с вашим землистым цветом лица надеть такую рубашку равносильно катастрофе. Только видные мужчины могут себе это позволить.
– Вы считаете себя видным мужчиной?
– Прежде всего, молодой человек, вам бы следовало обращаться ко мне по чину. Я профессор Жуйживьом, а не кто-нибудь там еще.
– Это вопрос второстепенный, – заключил Дюдю. – Я лично считаю, что Дюпон куда красивей вас.
– Профессор, – добавил за него Жуйживьом.
– Профессор, – повторил Дюдю.
– Впрочем, можете называть меня доктором, это как вам больше понравится. Вы, я полагаю, педераст?
– Разве нельзя любить мужчин, не будучи педерастом? – спросил Дюдю. – Какие же вы все невыносимые зануды!
– А вы хам невоспитанный, – сказал Жуйживьом. – Какое счастье, что я не ваш подчиненный.
– Но вы именно мой подчиненный.
– Профессор, – уточнил Жуйживьом.
– Профессор, – повторил Дюдю.
– Это не так, – сказал Жуйживьом. – Вы мне не начальник.
– Нет, начальник.
– Профессор, – повторил Жуйживьом, и Амадис повторил за ним. – Я подписал контракт, – сказал Жуйживьом, – и не обязан никому подчиняться. Более того, это мне все должны подчиняться, когда речь идет о правилах санитарной гигиены.
– Меня не предупредили об этом, доктор, – сказал Дюдю, одю-дюмавшись.
– Ну вот, наконец-то вы стали передо мной заискивать.
Амадис вытер лоб: он весь взмок. Профессор вернулся к машине.
– Идите-ка помогите мне, – позвал он.
– Я не могу, профессор, – ответил Дюдю, – археолог сказал, чтобы я стоял как вкопанный, и теперь мне не вытащить ног из песка. Я врос.
– Глупости, – сказал профессор. – Это всего лишь литературный оборот.
– Вы так считаете? – спросил Дюдю с беспокойством.
– Пфру-у! – сказал профессор, дунув Амадису прямо
